Мелкие новости имперского политиканства.

[nedosionist]

1. grey_dolphin критикует новую стратегическую доктрину РФ: «Логика кремлевской погони за статусом примерно та же, что у клиентов Диссернета, стремящихся к обладанию фейковыми учеными степенями: им нужно не быть кандидатами или докторами наук на самом деле (значительная часть из них к этому просто неспособна), а закрепить за собой соответствующий их амбициям статус. Впрочем, последствия этой логики хорошо описаны в наиболее известном в России тексте о погоне за статусом: "Сказка о рыбаке и рыбке"... ».
Однако достаточно прозрачно, что они подразумевают под таким статусом: эксклюзивную сферу влияния, жизненных интересов итп., в которой России дается «соответсвующий статусу» карт-бланш. В этом смысле само признание «вашингтонским и пекинским обкомами» (оборот GD; тут еще надо добавить брюссельский) такого статуса и следовательно – их невмешательство – уже достаточно, причем безотносительно реальных возможностей РФ быть «мировой державой». Да и опять-же, возможность безнаказанно и эксклюзивно бомбить ближних соседей как самоцель, т.е. статус аналогичный нынешней Саудовской Аравии, или доктрине Монро – соответствует региональной державе, а не мировой.

2. Следом, Путин дает интервью Бильд, где с ходу пеняет на то, что «...с момента распада Советского Союза, в последующие годы Россия недостаточно чётко формулировала свои национальные интересы? - В.Путин: Абсолютно.» И вот, якобы формулируя в этой доктрине эти «четкие национальные интересы», (что мешает?!) он умудряется не упомянуть ни Сирию, ни ЕС как угрозу, ограничившись знакомыми советскими страшилками - НАТО и США. Т.е. страна, ведущая войну в Сирии, расписывается в отсутствии внятной стратегии, и даже претензии на нее. А после 2014 и потери Украины они по-прежнему не готовы признать, с чем реально имеют дело на Западном фронте: восточная экспансия ЕС, аннексирующего постсоветские территории в ущерб РФ, является первостепенной стратегической угрозой России. Причем, эти две недомолвки, на мой взгляд, имеют разную природу: пропавшая Сирия воспринимается как стыдливое умолчание, в то время как о ЕС – они не смеют это признать вслух, как я сказал два года назад, они in denial; такое лишение клиента способности адекватной речи (кто здесь бандерлоги!?) – важнейший элемент мягкой силы ЕС (см. Фризелл в комменте).

3. А kislin говорит об образе Москвы как имперского города, и возражает ему, констрастируя постимперский синдром и реваншизм с московской же цветной революцией 91го. «Теоретический состоит в том, что преобразовательные движения могут возникать где угодно на территории страны, но почти наверняка они могут добиться успеха тогда и только тогда, когда они набирают силу в столице. Контроль над столицей – это очень серьёзный бонус. Например, в условиях гражданской войны в России нахождение большевиков в Москве обеспечивало им многочисленные преимущества – от логистических до моральных.» Но эта модель смены власти и подчеркивает российско-имперский характер Москвы.

Когда мы говорим об империи Европе, менее очевидным оказывается ее фунционирование как протогосударства. В случае империи России (в царских границах) менее очевидно то, что она по-прежнему отчасти продолжает фантомное существование как международная система. В рамках таких международных систем существуют и свои принятые нормы выделения государств и достижения легитимности. Период активного государствообразования в Российской империи в начале 20в диктует эти правила и для постсоветской эпохи.

Объявление государства в гражданскую войну было в основном городским феноменом: захватил власть в столице – сменил государственность, захватил власть в провинциальном говоде – провозгласил свою республику; что особенно характерно для советской стороны. Потому и Москва-91, ... и Киев-2014 и захваты-2014 ОГА в восточной Украине-Новороссии, да и прочие цветные революции дают некую революционную легитимность – для постсоветской постимперии. По контрасту, нормой легитимности для государств Европы является парламентское или общенациональное голосование. Тем такой прямой захват власти – это антиевропейский институт; но ирония в том, что в рамках российско-европейской конкуренции, для поглощения Украины в 2014 Европой легитимность смены власти в Киеве опиралась на такие пророссийские, но антиевропейские подходы.

(ранее Европа: восход империи.)

Comments

Frisell wikileaks on EU soft power

[nedosionist.livejournal.com]

6. (C) Frisell pointed out that the Eastern Partnership is not a security policy instrument per se, although its "effects could have benefits for security in the long term" as societal change that moves a country closer to the EU has "security implications." "Profound EU integration is every bit as important as Article 5," he added. Moscow is "agnostic" on European Neighborhood Policy, in part because it has seriously underestimated the impact of soft power. To the extent that the Eastern Parternership's related security cooperation remains "under the Russian radar," it will be successful, he said. The joint-exercises and staff-to-staff talks envisioned would be "on par" with what the EU offered to Russia prior to the Georgia conflict.

https://euobserver.com/news/31941
https://wikileaks.org/plusd/cables/08STOCKHOLM792_a.html
(via kar_barabas)