nedosionist

Можно взглянуть на дело Хастерта с т.з. конкурентной политики сексуальных разоблачений. Гингрич в качестве спикера преследовал Клинтона по поводу мелких романтических эпизодов; как выяснилось позже, паралелельно с моникагейтом, у него самого была любовница, что стало в дальнейшем поводом для развода. После скоропалительной отставки Гингрича, спикером мог стать Боб Ливингстон, но у него тоже были любовницы, из-за чего он снял свою кандидатуру. Вместо них спикером-республиканцем стал Хастерт, как выясняется, к тому времени геепедофил. Пожалуй, уже можно рассматривать наличие любовницы как положительную характеристику политика. (Сейчас, однако, Хастерт – частное лицо, и его прошлые эскапады – его частное дело.)

Можно рассматривать дело Хастерта вместе с делом Спитцера. Оба этих расследования стали возможны благодаря полицейской трасформации банкования. В этом веке от банковской тайны остались рожки да ножки, банки де-факто стали выполнять функции депутизированной надзорной полиции, а псевдопреступление структурирования (т.е. снятия денег) из заявленного инструмента борьбы с отмыванием преступых денег и финансированием терроризма превратилось в механизм преследования ФБР пожилых ловеласов. Естественно, впрочем, и закон-патриот предоставляет нужный механизм.

Приостановка и модификация нескольких секций закона-патриота – это лишь капля в море. Хвала Сноудену, хвала Полу. Реально, конечно, мало что изменится в нашем государстве госбезопасности, да и это имело бы меньший резонанс, если бы Макконнелл не переоценил свои карты. Однако уже то хорошо, что вокруг оппозиции АНБ-патриоту сложилась мини-коалиция, и удался редкий законодательный откат бушевской гебухи, это имеет роль прецедента, и если сам Пол и союзники не понесут от этого урона на выборах, антигебешное позиционирование продолжит возвращение в мейнстрим. Сторонники режима тотальной слежки любят приговаривать, что от него мало кто страдает – тут кстати предыдущий параграф.