![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nedosionistНа первый взгляд, To Rome with Love это просто minor Woody; если копнуть поглубже, то это уникальная, и трудноповторимая киноновация. Основное, что надо иметь в виду, выходя из кинотеатра – это один фильм; даже это оказывается неочевидно.
«Рим» сделан в технике наиболее интересного нового направления последних десятилетий – гиперлинкового, или составного кино. Среди этих фильмов можно выделить две группы. При первом, составном, более классическом подходе, фильм состоит из нескольких разных историй, обычно показанных последовательно, объединеных воедино авторским замыслом, общими темами или образами (Дьявол и 10 заповедей, Pulp Fiction). При втором, собственно гиперлинковом кино, несколько сюжетных линий с разными героями сплетены между собой, и в какой-то момент сходятся (Magnolia, Eternal Sunshine, Crash, Love Actually).
«Рим» вроде бы снят во второй манере, но при этом состоит из нескольких историй, герои которых друг с другом так и не встречаются (как в составном). Это оставляет невнимательного зрителя (к каковым на сегодняшний день относится, кажется, все критики Rotten Tomatoes) с недоуменным впечатлением хаотичности и бессвязности 4х историй. Да, это узнаваемый Аллен с алленовским юмором, качественная игра отличных актеров, видовой пир римской фотографии, все так – но скрипт какой-то сырой, и герои схематичные. Что весьма далеко от истины.
Уже вскоре к восприятию добавляется кинематография: впечатление такое, что многие кадры, цены и шутки являются аллюзиями и постмодернистскими цитатами из итальянского кино, в духе Тарантино и самого Вуди.
Но о чем же фильм? На следующем уровне - о самом Вуди и о его жизни, а далее - об экзистенциальных проблемах творчества. Если в Полуночном Париже Аллен путешествовал в прошлое культуры, то здесь он отправился в собственное. Пикассо пытался передать вид предмета одновременно с разных сторон; Аллен совмещает воедино одновременность и разновозрастность. Некоторые из его гиперлинков, видимо, стоит подчеркнуть.
Персонажами истории являются два молодых итальянца, как об этом нам сообщает заакадровый голос. А вот все остальные, американские, ведущие актеры самостоятельными персонажами не очень-то и являются – они играют самого Вуди! Это не встреча автора с шестью персонажами, но встреча персонажей со множественным автором. Айзенберг играет узнаеваемого по ранним фильмам молодого невротичного Аллена. Бениньи играет его же, но в среднем возрасте. Герой Болдуина постепенно метаморфирует из профессиональной кумира юного Айзенберга-Аллена в alter ego, его же самого, но постарше, зрелого, трезвого и скучного. Подчеркнутая плосковатость игры в начале фильма, исчезающая далее – это оживление персонажа в душе своего создателя. Ну и сам пожилой Аллен в своем амплуа. Это должно создаваеть любопытный эффект: молодежь, скорее всего, обращает внимание в основном на романтические истории Айзенберга –Пейдж, и Тибери – Круз, пожилые зрители – на самого Аллена, а зрители среднего возраста не находят в фильме себе места.
Романтические линии в «Риме» построены в основном вокруг двух подобных треугольников, с Круз и Пейдж. Это создает перенос классической метафоры «мадонна – шлюха» и очарования загадочности с гротесковой ситуации итальянцев на лирическую американцев. Помимо основного любовно-комедийного смысла, эти сцены наполнены еще и аллегорическим смыслом манящей романтики жинщины-творчества, которую со словами «пенсия это смерть» преследует старик Вуди.Аллен, как известно, давно и часто снимает фильмы «о себе» и «ни о чем». Именно об этом алленовском амплуа гротесковая история Бениньи: манящее бремя славы и нелепости повседневной жизни как источник вдохновения. «Рим» - это фильм пожилого мастера, оглядывающегося на жизнь и своего рода творческое завещание. Сквозь характерную комедийность проступает медитация на темы отношений к творчеству, желаниям, славе и отказу от нее, представленных во всевозможных вариантах. Совмещение схожих ситуаций на разных этапах жизни, напоминают бег по кругу и Synecdoche. При этом действия и моральный выбор одного из алленовских ипостасей сравниваются, контрастируют и опровергаются другими. Возникающие противоречия наполняют фильм калейдоскопическими эффектами создания смысла, похожими на процесс чтения Талмуда.
«Рим» витруозно сбалансирован, и, как я уже сказал, трудновоспроизводим, хотя бы поскольку наше узнавание Аллена в героях Айзенберга и Бениньи основано на многолетнем знакомстве с ним и его уникальном почерке. Он даже умудрился заранее высмеять критическую реакцию на собственное кино – в нем же. Удивительно, насколько маэстро в состоянии по-прежнему находить новые творческие жилы на собственной застолбленной территории.
«Рим» сделан в технике наиболее интересного нового направления последних десятилетий – гиперлинкового, или составного кино. Среди этих фильмов можно выделить две группы. При первом, составном, более классическом подходе, фильм состоит из нескольких разных историй, обычно показанных последовательно, объединеных воедино авторским замыслом, общими темами или образами (Дьявол и 10 заповедей, Pulp Fiction). При втором, собственно гиперлинковом кино, несколько сюжетных линий с разными героями сплетены между собой, и в какой-то момент сходятся (Magnolia, Eternal Sunshine, Crash, Love Actually).
«Рим» вроде бы снят во второй манере, но при этом состоит из нескольких историй, герои которых друг с другом так и не встречаются (как в составном). Это оставляет невнимательного зрителя (к каковым на сегодняшний день относится, кажется, все критики Rotten Tomatoes) с недоуменным впечатлением хаотичности и бессвязности 4х историй. Да, это узнаваемый Аллен с алленовским юмором, качественная игра отличных актеров, видовой пир римской фотографии, все так – но скрипт какой-то сырой, и герои схематичные. Что весьма далеко от истины.
Уже вскоре к восприятию добавляется кинематография: впечатление такое, что многие кадры, цены и шутки являются аллюзиями и постмодернистскими цитатами из итальянского кино, в духе Тарантино и самого Вуди.
Но о чем же фильм? На следующем уровне - о самом Вуди и о его жизни, а далее - об экзистенциальных проблемах творчества. Если в Полуночном Париже Аллен путешествовал в прошлое культуры, то здесь он отправился в собственное. Пикассо пытался передать вид предмета одновременно с разных сторон; Аллен совмещает воедино одновременность и разновозрастность. Некоторые из его гиперлинков, видимо, стоит подчеркнуть.
Персонажами истории являются два молодых итальянца, как об этом нам сообщает заакадровый голос. А вот все остальные, американские, ведущие актеры самостоятельными персонажами не очень-то и являются – они играют самого Вуди! Это не встреча автора с шестью персонажами, но встреча персонажей со множественным автором. Айзенберг играет узнаеваемого по ранним фильмам молодого невротичного Аллена. Бениньи играет его же, но в среднем возрасте. Герой Болдуина постепенно метаморфирует из профессиональной кумира юного Айзенберга-Аллена в alter ego, его же самого, но постарше, зрелого, трезвого и скучного. Подчеркнутая плосковатость игры в начале фильма, исчезающая далее – это оживление персонажа в душе своего создателя. Ну и сам пожилой Аллен в своем амплуа. Это должно создаваеть любопытный эффект: молодежь, скорее всего, обращает внимание в основном на романтические истории Айзенберга –Пейдж, и Тибери – Круз, пожилые зрители – на самого Аллена, а зрители среднего возраста не находят в фильме себе места.
Романтические линии в «Риме» построены в основном вокруг двух подобных треугольников, с Круз и Пейдж. Это создает перенос классической метафоры «мадонна – шлюха» и очарования загадочности с гротесковой ситуации итальянцев на лирическую американцев. Помимо основного любовно-комедийного смысла, эти сцены наполнены еще и аллегорическим смыслом манящей романтики жинщины-творчества, которую со словами «пенсия это смерть» преследует старик Вуди.Аллен, как известно, давно и часто снимает фильмы «о себе» и «ни о чем». Именно об этом алленовском амплуа гротесковая история Бениньи: манящее бремя славы и нелепости повседневной жизни как источник вдохновения. «Рим» - это фильм пожилого мастера, оглядывающегося на жизнь и своего рода творческое завещание. Сквозь характерную комедийность проступает медитация на темы отношений к творчеству, желаниям, славе и отказу от нее, представленных во всевозможных вариантах. Совмещение схожих ситуаций на разных этапах жизни, напоминают бег по кругу и Synecdoche. При этом действия и моральный выбор одного из алленовских ипостасей сравниваются, контрастируют и опровергаются другими. Возникающие противоречия наполняют фильм калейдоскопическими эффектами создания смысла, похожими на процесс чтения Талмуда.
«Рим» витруозно сбалансирован, и, как я уже сказал, трудновоспроизводим, хотя бы поскольку наше узнавание Аллена в героях Айзенберга и Бениньи основано на многолетнем знакомстве с ним и его уникальном почерке. Он даже умудрился заранее высмеять критическую реакцию на собственное кино – в нем же. Удивительно, насколько маэстро в состоянии по-прежнему находить новые творческие жилы на собственной застолбленной территории.
