nedosionist (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
nedosionist) wrote2014-03-07 02:34 pm
nedosionist) wrote2014-03-07 02:34 pm
Entry tags:
Европа: восход империи.
Если распад Советского Союза был крупнейшей геополитической катастрофой 20в, то крупнейшим геополитическим триумфом 20в было основание Империи Европа. Создание империй редко происходит безобидно, и украинский кризис – одна из таких болезней роста.
Среди фундаментальных причин Первой Мировой Войны выделяют неопределенность раздела одряхлевших империй прошлого: Австро-Венгрии и Оттоманской; аналогично цепочку европейских кризисов последних двадцати лет можно описывать как продолжающийся раздел одряхлевшей русско-советской империи, что лишь отчасти верно. Однако причины этих современных кризисов надо искать не на востоке, а на западе. Историю больше интересуют выживающие империи будущего, а не отживающие свой век; создание империй - это более трудное и исторически более важное событие.
Что такое империя и как это применимо к Европе? Привычный российский образ империи отождествляет ее с монархией, через образ царя-батюшки. Однако империя – это прежде всего система интеграции и (де)централизации отношений между центром (метрополией) и периферией. В колониальных европейских империях на периферии были заокеанские колонии; однако в большистве евроазиатских империй в роли периферии выступали отдельные страны. Империя – это государственная организация-химера: с одной стороны, объединяя страны, она является межгосударствнным образованием, формой координации отношений между странами (например, такие страны могут воевать внутри империи, см. армяно-азербайджанский карабахский конфликт); а с другой – в то же время она является сама формой организации государства. Ослабление интеграции империи ведет к ее трансформации в ассоциацию или содружество независимых стран (в пределе – распад), а консолидация - к ее трансформации в федерацию (в пределе унитарное государство). От федерации империя отличается большей децентрализацией, т.е. сохранением различий между составляющими странами; в этих случаях суверенитет разделяется между верхним и нижним уровнями государственности.
Такой имперской химерой и является современная Европа. Идея Соединенных Штатов Европы давно была мечтой утопистов; начав с отдельных отраслевых двусторонних договоров, пройдя через стадию ассоциации независимых стран, Европа стремительно консолидируется в федеративное супер-государство по американскому образцу. Нынешняя ее стадия – империя; вскоре ли мы увидим полноценную федерализацию Европы – неясно, и возможно, что эта интеграция Европы выйдет на некоторое время на плато.
Финансовый кризис оказал на этот процесс двоякий эффект: с одной стороны, несмотря на проблемы, из Европы никто не сбежал, и запущены новые механизмы интеграции (банковский союз), а с другой – наглядно выявились некоторые ранее скрытые издержки интеграции, как для Севера, так и для Юга, и растет политическое влияние евроскептиков. Формирование единой Европы под зонтиком безопасности НАТО является одним из главных внешнеполитических приоритетов США, и американцы являются чуть ли не большими энтузиастами этого проекта, чем сами европейцы. Основными инновациями Империи Европа являются ее республиканский (а не монархический, как раньше) характер, и гибкий федерализм (variable geometry f., f. a-la-carte, multi-speed f. etc.) т.е. идея, что страны-участники могут состоять лишь в некоторых из интеграционных структур. Интеграция достигается путем передачи части национального суверенитета в наднациональные евроструктуры, и гармонизацией законодательства.
Молодые империи обычно заняты собственной безопасностью, в особенности достигаемой путем расширения. Юная империя Европа не является исключением. Стратегическим национальным интересом империи Европа является поглощение мелких стран европериферии, чаще, но не всегда, мирное. В тех случаях, когда потенциальные страны-члены уже участвуют в конкурирующих интеграционных структурах, в национальные интересы империи Европы входит их ослабление с последующей абсорбцией частей. Так произошло с СЭВ, СССР, Югославией, ЕАСТ. В силу общего членства и стратегической координации, и несмотря на организационную независимость, НАТО функционально играет роль военного крыла этой империи в вопросах расширения.
Основным инструментом доминации Европы является soft power, т.е. привлекательность институтов, норм и евроидентичности, и экономические выгоды интеграции, втч. субсидии; цель Европы - признание безальтернативности "европейского выбора". В странах-кандидатах это интеграционное давление со стороны Европы индуцирует дополнительный внутренний раскол, т.е. отношение к интеграции становится фактором внутренней поляризации. Появляются фракции «за прежнюю интеграцию», за независимость, за евроинтеграцию. Это опаснее там, где границы этих фракций примерно совпадают (overlapping cleavages) с этно-лигво-конфессиональным делением или региональной экономической специализацией. Обычно переход происходит двухшагово: во-первых, это конфликт между традиционалистами и сторонниками независимости, где Европа поддерживает независимость, исходя из принципов самоопределения; а во-вторых, конфликт сторонников независимости и евроинтеграции, что с т.з. Европы – лучшее, что с этой независимостью можно сделать.
Почти все европейские конфликты последних десятилетий вызваны этим процессом, втч. югославские начала 90х, грузинский-2008, и нынешний украинский; роль России здесь – лишь запоздало-реактивная. Если в случае югославских стран между распадом и ре-интеграцией прошли годы и десятилетие, то в грузинском и украинском триггером горячих конфликтов явно был календарь евроинтеграции. Странно было видеть евромайдан, вышедший на площадь во имя отказа от выстраданной независимости; жаль «небесную сотню», ставшей collateral damage в процессе европоглощения.
В нынешнем контексте стоит особо подчеркнуть, что во-первых, это не теория заговора, не стоит предполагать, что злые бюрократы исказили хорошую идею, описанное – это естественный ход процесса, который вполне публично описан и реализуется, хотя обычно и иначе артикулируется/описывается. Во-вторых, может показаться, что это про-российский подход, но и это не так; власти РФ, насколько можно судить, в основном in denial по поводу происходящего, кроме кризисных ситуаций. Так, Путин по-прежнему принимает европейское «посредничество», от основной стороны конфликта. Не вполне ясно, почему: возможно, действует инерция советского отношения к опасным НАТО и США и безвредному ЕС; возможно, недооценка security risks of soft power; а может быть, тут играет роль своего рода комплекс национальной неполноценности. Россия еще кое-как может претендовать на паритетный разговор с отдельными странами-лидерами Европы, но она слишком слаба рядом с интегрированным европейским супергосударством; поэтому они (власти) намеренно выбирают рассматривать химеру ЕС как международную ассоциацию, а не как молодую империю-федерацию. Такое намеренное пренебрежение (willful ignorance) имеет болезненные стратегические последствия, и нынешний кризис - отнюдь не конец.
Среди фундаментальных причин Первой Мировой Войны выделяют неопределенность раздела одряхлевших империй прошлого: Австро-Венгрии и Оттоманской; аналогично цепочку европейских кризисов последних двадцати лет можно описывать как продолжающийся раздел одряхлевшей русско-советской империи, что лишь отчасти верно. Однако причины этих современных кризисов надо искать не на востоке, а на западе. Историю больше интересуют выживающие империи будущего, а не отживающие свой век; создание империй - это более трудное и исторически более важное событие.
Что такое империя и как это применимо к Европе? Привычный российский образ империи отождествляет ее с монархией, через образ царя-батюшки. Однако империя – это прежде всего система интеграции и (де)централизации отношений между центром (метрополией) и периферией. В колониальных европейских империях на периферии были заокеанские колонии; однако в большистве евроазиатских империй в роли периферии выступали отдельные страны. Империя – это государственная организация-химера: с одной стороны, объединяя страны, она является межгосударствнным образованием, формой координации отношений между странами (например, такие страны могут воевать внутри империи, см. армяно-азербайджанский карабахский конфликт); а с другой – в то же время она является сама формой организации государства. Ослабление интеграции империи ведет к ее трансформации в ассоциацию или содружество независимых стран (в пределе – распад), а консолидация - к ее трансформации в федерацию (в пределе унитарное государство). От федерации империя отличается большей децентрализацией, т.е. сохранением различий между составляющими странами; в этих случаях суверенитет разделяется между верхним и нижним уровнями государственности.
Такой имперской химерой и является современная Европа. Идея Соединенных Штатов Европы давно была мечтой утопистов; начав с отдельных отраслевых двусторонних договоров, пройдя через стадию ассоциации независимых стран, Европа стремительно консолидируется в федеративное супер-государство по американскому образцу. Нынешняя ее стадия – империя; вскоре ли мы увидим полноценную федерализацию Европы – неясно, и возможно, что эта интеграция Европы выйдет на некоторое время на плато.
Финансовый кризис оказал на этот процесс двоякий эффект: с одной стороны, несмотря на проблемы, из Европы никто не сбежал, и запущены новые механизмы интеграции (банковский союз), а с другой – наглядно выявились некоторые ранее скрытые издержки интеграции, как для Севера, так и для Юга, и растет политическое влияние евроскептиков. Формирование единой Европы под зонтиком безопасности НАТО является одним из главных внешнеполитических приоритетов США, и американцы являются чуть ли не большими энтузиастами этого проекта, чем сами европейцы. Основными инновациями Империи Европа являются ее республиканский (а не монархический, как раньше) характер, и гибкий федерализм (variable geometry f., f. a-la-carte, multi-speed f. etc.) т.е. идея, что страны-участники могут состоять лишь в некоторых из интеграционных структур. Интеграция достигается путем передачи части национального суверенитета в наднациональные евроструктуры, и гармонизацией законодательства.
Молодые империи обычно заняты собственной безопасностью, в особенности достигаемой путем расширения. Юная империя Европа не является исключением. Стратегическим национальным интересом империи Европа является поглощение мелких стран европериферии, чаще, но не всегда, мирное. В тех случаях, когда потенциальные страны-члены уже участвуют в конкурирующих интеграционных структурах, в национальные интересы империи Европы входит их ослабление с последующей абсорбцией частей. Так произошло с СЭВ, СССР, Югославией, ЕАСТ. В силу общего членства и стратегической координации, и несмотря на организационную независимость, НАТО функционально играет роль военного крыла этой империи в вопросах расширения.
Основным инструментом доминации Европы является soft power, т.е. привлекательность институтов, норм и евроидентичности, и экономические выгоды интеграции, втч. субсидии; цель Европы - признание безальтернативности "европейского выбора". В странах-кандидатах это интеграционное давление со стороны Европы индуцирует дополнительный внутренний раскол, т.е. отношение к интеграции становится фактором внутренней поляризации. Появляются фракции «за прежнюю интеграцию», за независимость, за евроинтеграцию. Это опаснее там, где границы этих фракций примерно совпадают (overlapping cleavages) с этно-лигво-конфессиональным делением или региональной экономической специализацией. Обычно переход происходит двухшагово: во-первых, это конфликт между традиционалистами и сторонниками независимости, где Европа поддерживает независимость, исходя из принципов самоопределения; а во-вторых, конфликт сторонников независимости и евроинтеграции, что с т.з. Европы – лучшее, что с этой независимостью можно сделать.
Почти все европейские конфликты последних десятилетий вызваны этим процессом, втч. югославские начала 90х, грузинский-2008, и нынешний украинский; роль России здесь – лишь запоздало-реактивная. Если в случае югославских стран между распадом и ре-интеграцией прошли годы и десятилетие, то в грузинском и украинском триггером горячих конфликтов явно был календарь евроинтеграции. Странно было видеть евромайдан, вышедший на площадь во имя отказа от выстраданной независимости; жаль «небесную сотню», ставшей collateral damage в процессе европоглощения.
В нынешнем контексте стоит особо подчеркнуть, что во-первых, это не теория заговора, не стоит предполагать, что злые бюрократы исказили хорошую идею, описанное – это естественный ход процесса, который вполне публично описан и реализуется, хотя обычно и иначе артикулируется/описывается. Во-вторых, может показаться, что это про-российский подход, но и это не так; власти РФ, насколько можно судить, в основном in denial по поводу происходящего, кроме кризисных ситуаций. Так, Путин по-прежнему принимает европейское «посредничество», от основной стороны конфликта. Не вполне ясно, почему: возможно, действует инерция советского отношения к опасным НАТО и США и безвредному ЕС; возможно, недооценка security risks of soft power; а может быть, тут играет роль своего рода комплекс национальной неполноценности. Россия еще кое-как может претендовать на паритетный разговор с отдельными странами-лидерами Европы, но она слишком слаба рядом с интегрированным европейским супергосударством; поэтому они (власти) намеренно выбирают рассматривать химеру ЕС как международную ассоциацию, а не как молодую империю-федерацию. Такое намеренное пренебрежение (willful ignorance) имеет болезненные стратегические последствия, и нынешний кризис - отнюдь не конец.
no subject
СССР был чуть больше похож на империю, но все же и его империей назвать нельзя по многим причинам.
И уж конечно ЕС никак не тянет даже на подобие империи.
Тут дело в том , что семнились способы управления на более тонкие. На место колониализма в середине ХХ века пришел "неоколониализм" так сказать. Но на этом дело не остановилось. В конце ХХ века оказалось, что многие функции удобнее предоставить над-национальным структурам. Это произошло из-за развития транспорта и связи. Если в начале ХХ века путешествие, скжем, из Амстердама в Краков было большим и дорогим делом, и даже телеграму послать было непросто, то в конце ХХ века любой обыватель мог сесть за руль и доехать, а мэйл послать за секунду. Отсюда пошла общая визовая зона, маастрихт, шенген и прочее. Дальше, для национализма начала ХХ века (приведшего к слому империй) характерно "быть как взрослые". Мадьяру или литовцу было важно, чтобы вывеска была на его языке, чтобы в армии команду давали на его языке, чтобы в собесе сидел чиновник ордной с ним национальности. Этот национализм и развалил империи. В наше время это менее важно. Мне, в общем, не важно, чтобы чиновник в SSI или в DMV был одной со мной национальности, если я уверен, что он будет работать строго по правилам и не собирается меня дискриминировать. Не так мне важно и на каком языке у нас вывески и пресса, потому что мне доступна не три газеты (как сто лет назад) и не три программы ТВ (как 50 лет назад), а тысяча, а я их все равно не смотрю, а читаю интернет, где сам выбираю что и на каком языке читать.
То есть во многих отношениях стадия национальных государства миновала. Но это не значит возвращение стадии империй, это совсем другое явление.
США
СССР
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
необходимый элемент империи - насильственное удержание народов в ней центральной властью, сознательно действующей против их интересов и против их воли
Это не необходимый элемент, но частый: популярная история империй, особенно 19-20вв, часто больше обращала внимание на распад империй и национально-освободительные движения итп.
Из той же вики-статьи:
"...empires as polities that: extend relations of power across territorial spaces over which they have no prior or given legal sovereignty, and where, in one or more of the domains of economics, politics, and culture, they gain some measure of extensive hegemony over those spaces ... "
"European Union /since/ 1993, ... exercised its limited hegemony in parts of eastern Europe and Asia. This behaviour, ... is imperial, because it coerces its neighbour countries to adopt its European economic, legal, and political structures." - Это (давление по поводу соглашения об ассоциации) и вызвало нынешний украинский кризис.
Элемент насилия не обязателен. Привлекательность норм ЕС является важнейшей для них формой "мягкой силы" (soft power). Конечно, по ср. с империями прошлого, либерально-демократическая форма евроимперии весьма привлекательна; я подчеркиваю, что в этом одна из их инноваций. Мотив привлекательности опеки одного из соседей-империй для малых стран (а не завоевания) весьма распространен в истории.
Неясно, насколько просто выйти из Европы на практике. Грецию задобрили кредитами; след. случаем может быть Шотландия.
Проблема вот в чем: Известно, что многие исторические империи вели себя хищнически: поглошая соседей, и не выпуская составные части. Можно предположить, что это было следствием их монархического режима, и такое поведение не свойственно новой демократической империи. Но с другой сророны, опасность тут в том, что являясь пока империей по пути к федерации, Европа пусть даже полу-инстинктивно может проявлять аналогичное поведение.
Украина, просто в силу своей географии, обречена болтатьтся между восточной (российско-советской) и западной империями. Спасаясь от поляков и шведов она метнулась на восток; Запад реорганизовывался как Украина в составе Австро-Венгрии; сейчас, спасаясь от России, она метнулась на Запад. Альтернативой этому являлась бы реальная нейтральная независимость.
(no subject)
(no subject)
no subject
Почти все сказанное Вами было бы возможной разумной оценкой летом 2013, с оговорками. Но это вполне не учитывает произошедшее с тех пор. Победа ЕС не была достигнута в честной конкуренции, это демонстрируемо, и Украина попала под раздачу в качестве объекта конкуренции.
Во-первых, есть субстантивный вопрос, о сравнительных преимуществах и недостатках обеих вариантов интеграции (или же внеблоковости). Это можно обсуждать, но лишь как второстепенный довод, в основном в сослагательном наклонении. Конечно, ЕС имеет значительное преимущество в качестве институтов, законов и норм, как Вы и пишете. РФ может предложить культурное пространство, что было важно по-крайней мере для ЮВУ. Однако основным параметром был общеэкономический, доступ к рынками и субсидиям, и здесь оценки преимуществ для Украины расходились; а главное, расходились для отдельных регионов. Последняя компонента была источником неопределенности, вокруг нее велся торг, она и явилась триггером активного конфликта.
На обозримую перспективу старый вопрос о выборе пути между соседями-конкурентами, похоже, неактуален (во всяком случае, в этом году). Как раз сегодня кассад выложил наглядную инфографику об экономическом эффекте за год (пропаганда, но иллюстрирует общие тенденции). Я не думаю, что выбор европути ассоциировался в 2013 в массовом сознании в долларом по 40.
Во-вторых, вопрос о нарративах. Уже само признание (recognition, not admission) того что между ЕС и РФ идет конкуренция "за внимание и влияние на восточноевропейские страны и народы", наряду с либеральным нарративом о свободном выборе ассоциаций независимой Украины, добавляет и второй - классической "большой игры" между великими державами, где буферные страны (в данном случае Украина) являются объектом игры, а не субъектами. Известно столетия, что такая конкуренция между великими державами ведет к трениям, и именно для минимизации трений и случайных конфликтов могут использоваться переговоры, консультации итд. - что в данном случае было намеренно игнорировано ЕС. Альтернативный традиционный подход - это "все средства хороши".
В-третьих, отсюда следует, что ключевым параметром при оценке произошедшего является вопрос о субъектности Украины в процессе СА-ЕС и вокруг, т.е. в свободе выбора. Стандартный взгляд заключается в том, что странам европериферии предлагается возможность присоединения, после чего они самостоятельно принимают это решение - в соостветствии с принятой в стране демократической процедурой.
Евромайдан ЕС по отношению к РФ напоминает "Этот безумный мир":
Англичанин (возмушенно): And you hit me in the back when I wasn't even looking!
Американец (радостно и торжествующе): Oh, Yeah!!
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
О взыскующих правил игры по своим правилам