nedosionist (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
nedosionist) wrote2009-10-28 10:49 pm
nedosionist) wrote2009-10-28 10:49 pm
Когда писатели пишут не то, что читают читатели
Дмитрий Быков в статье о Пелевинском "Т", изящно обыгрывает занимающее меня периодически наблюдение о том, что иные писатели пишут не то и не о том, как их книги читаются на первый взгляд. "Писатель строит тот сюжетный каркас, который ему привычней собирать. Но важен в книге не скелет, а мясо", "каждый навешивает елочные игрушки на ту елку, какую может вырастить ". В таких книгах занимательный или привычный писателю скелет конструкции, оболочка служит лишь средством для выражения чего-то другого.
Пелевин по-Быкову собирает оболочку "на бесконечных диалогах о природе мироздания, с периодическими перестрелками, вполне, впрочем, условными, поскольку условны и сами герои. Традиционная модель пелевинской фабулы — совместное путешествие (реже поединок) учителя и ученика." Канонический пример такого писателя - Б. Акунин, выбранный и Быковым для иллюстрации. По Быкову, "Акунин вкладывал свои размышления о русской государственности и религии (пока они его занимали) в оболочку стилизованного детектива с довольно-таки плоской интригой." По-моему, сам стиль с "парафразами классики" и явлется акунинским мясом, в то время как "размышления о русской государственности" были скорее лишь частью этого стиля. Отчасти популярность книг Акунина способствовала возвращению стиля в русские книги. Но детектив для Акунина - не более чем оболочка.
Этот феномен встречается чаще среди авторов легких жанров, в силу ли рыночной коньюктуры, или набитой руки. При чтении книг возникает ощущение легкого когнитивного диссонанса, когда общий интерес, вызываемый книгой, не соответствует почти демонстративной упрощенности и схематичности поверхностной оболочки.
А. Маринина пишет классическое соцреалистическое бытописание, заворачивая его в оболочку средненького детектива. С. Кинг является мастером изощренного психологического романа, завёрнутого в приключенческо-фантастическую мишуру. Да и стиль Кинга заметно сложнее многих современных англоязычных писателей, причисляемых к "большой" литературе; за что, единственный из беллетристов, он и был награжден в 2003 Мedal of Distinguished Contribution to American Letters. Этот прием не нов, классики-фантасты, особенно Ж. Верн, нанизывали на приключенческий сюжет научно-популярные статьи - так и был создан жанр. Вряд ли стоит включать в этот ряд беллетриста Пушкина, как завернувшего "энциклопедию русской жизни" в любовную интригу, ввиду нетривиальности лирической части. Эта грань тонка при взгляде на одно произведение, но заметнее, когда так пишется книга за книгой. Еще примеры?
Впрочем, корни этого подхода уходят в глубь веков: Моше, возможно, для лучшей усвояемости, завернул религиозный трактат о Торе в оболочку исторической хроники одного очень долгого путешествия.
Пелевин по-Быкову собирает оболочку "на бесконечных диалогах о природе мироздания, с периодическими перестрелками, вполне, впрочем, условными, поскольку условны и сами герои. Традиционная модель пелевинской фабулы — совместное путешествие (реже поединок) учителя и ученика." Канонический пример такого писателя - Б. Акунин, выбранный и Быковым для иллюстрации. По Быкову, "Акунин вкладывал свои размышления о русской государственности и религии (пока они его занимали) в оболочку стилизованного детектива с довольно-таки плоской интригой." По-моему, сам стиль с "парафразами классики" и явлется акунинским мясом, в то время как "размышления о русской государственности" были скорее лишь частью этого стиля. Отчасти популярность книг Акунина способствовала возвращению стиля в русские книги. Но детектив для Акунина - не более чем оболочка.
Этот феномен встречается чаще среди авторов легких жанров, в силу ли рыночной коньюктуры, или набитой руки. При чтении книг возникает ощущение легкого когнитивного диссонанса, когда общий интерес, вызываемый книгой, не соответствует почти демонстративной упрощенности и схематичности поверхностной оболочки.
А. Маринина пишет классическое соцреалистическое бытописание, заворачивая его в оболочку средненького детектива. С. Кинг является мастером изощренного психологического романа, завёрнутого в приключенческо-фантастическую мишуру. Да и стиль Кинга заметно сложнее многих современных англоязычных писателей, причисляемых к "большой" литературе; за что, единственный из беллетристов, он и был награжден в 2003 Мedal of Distinguished Contribution to American Letters. Этот прием не нов, классики-фантасты, особенно Ж. Верн, нанизывали на приключенческий сюжет научно-популярные статьи - так и был создан жанр. Вряд ли стоит включать в этот ряд беллетриста Пушкина, как завернувшего "энциклопедию русской жизни" в любовную интригу, ввиду нетривиальности лирической части. Эта грань тонка при взгляде на одно произведение, но заметнее, когда так пишется книга за книгой. Еще примеры?
Впрочем, корни этого подхода уходят в глубь веков: Моше, возможно, для лучшей усвояемости, завернул религиозный трактат о Торе в оболочку исторической хроники одного очень долгого путешествия.
no subject
ведь как лидер, или если хотите капитан пуешествия моше полный лузер, если не хуже. он вытащил людей, пообещал им землю обетованную, обещал свободу а привел в рабство к другому богу, водил сорок лет по пустыне, всех там уложил, да еще убивал, убивал, убивал сотни и тысячи. террор был его основным средством руководства. не удивлюсь, что народ жестоковыйный его однажды прикончил.:)))
вашу ссылку надо посмотреть серьезно. там серьезный текст и на той веселой ноте, что сейчас, его нельзя смотреть.
no subject